Встречаются сравнения с луной, солнцем, лучами солнца, звездой, кинжалом, плеткой, горой, косой, слезой, тенью, следами, партией, свертком, ношей, болезнью: мәхәббәт камчысы (плетка любви), мәхәббәт хаты (любовное письмо), мәхәббәт яше (слеза любви), мәхәббәт тавы (гора любви), мәхәббәт шәүләсе (тень любви), мәхәббәт авыруы (болезнь любви), мәхәббәт толымы (коса любви), мәхәббәт утравы (остров любви), мәхәббәт партиясе (партия любви) и т.д.
Мәхәббәт (любовь) часто сравнивается с комнатными и луговыми цветами, почками на деревьях и самим деревом: мәхәббәт гөле (цветок любви), мәхәббәт таҗы (пестик любви), мәхәббәт бөресе (почка любви), мәхәббәт агачы (дерево любви) и т.д.
Сравнительно реже в авторских дискурсах появляются зооморфные метафоры (птица): мәхәббәт кошы (птица любви).
По нашим наблюдениям, в татарских текстах слово мәхәббәт (любовь) реифицируется – любовью наполняют пространство, болеют, любовь отправляют по почте, вышивают, вплетают в косу, выпивают, наполняют ею чашу, ее приносит природное явление (дождь, ливень, снег, буран, ветер, утро, вечер, ночь): мәхәббәт җиле (ветер любви), мәхәббәт яңгыры (дождь любви), мәхәббәт бураны (буран любви); любовь бросают в огонь, выучивают наизусть ее суры, читают как книгу, ей посвящают песни: мәхәббәт сүрәсе (сура любви), мәхәббәт китабы (книга любви), мәхәббәт җыры (песня любви).
Наблюдения над коннотациями концепта «Мәхәббәт» (Любовь) в текстах татарской поэзии свидетельствуют о том, что в подавляющем большинстве эти коннотации не являются специфическими для данного концепта: они могут ассоциироваться и с другими именами.
Антропоморфная метафора концепта «Мәхәббәт» (Любовь) связана, в основном, с историческими и этимологическими предпосылками (явлениями), предметная (реиморфная) метафора мотивирована грамматически: мәхәббәт (любовь) – имя существительное.
Метафоры «огненная», «световая», «жидкостная» общеэмоциональны и восходят к представлениям об эмоциональной жизни человека.
Специфические образы мәхәббәт (любовь) многочисленны, но относительно низкочастотны: дерево, тень, день, роса, вышивка, коса и т.д. В них коннотации идеализируются неоднозначной и внеконтекстной интерпретацией смысла, заданного в татарской культуре. Этнокультурную значимость приобретают образы, которые возвышаются до символа, т.е. становятся «чувственным воплощением идеального».
Объектом лингвистического анализа концепта «Мәхәббәт» (Любовь) становится также ценностный компонент, где происходит отделение лингвокультурологического понимания концепта от его логического, математического и семиотического понимания.
Главным конституентом языкового поля, передающим содержание концепта наиболее полно и адекватно, в лингвистике рассматривается слово. Слово может служить именем концепта. Он может концентрировать в себе разнообразные смысловые элементы. Концепт, получивший имя, охватывает все содержание слова – денотативное и коннотативное, отражающее представления носителей данной культуры о характере явления, стоящего за словом, взятом во всем многообразии его ассоциативных связей. Статус имени концепта «Мәхәббәт» (Любовь) получает лексическая единица мәхәббәт (любовь), которая является ключевой лексемой, за которой выстраивается парадигма единиц, воплощающих интерпретационные «портреты» концепта.
Лингвокультурный концепт «Мәхәббәт» (Любовь) в татарском языке реализуется лексическими средствами прямой и вторичной номинации. Лексическая репрезентация концепта «Мәхәббәт» (Любовь) в татарском языке осуществляется посредством реализации группы лексем в различных частях речи, которые выстраиваются в парадигмы в соответствии с признаками того или иного прототипического значения концепта «Мәхәббәт» (Любовь): 1) имени существительного: мәхәббәт (любовь); 2) имени прилагательного: мәхәббәтле (караш – взгляд); 3) имени действия: мәхәббәтләнү (кырлар – поля).
Большую часть лексем составляют единицы вторичной номинации. Они служат наиболее важным информационным источником, поскольку в них знаково фиксируются ментальные операции человека, лингвокультурологический анализ которых позволяет ученым вскрыть мотивационные основы переносов наименований с одних объектов мира на другие, увидеть корреспонденции разных концептосфер того или иного языка. Средствами вторичной номинации служат метафорические наименования в разновидностях и фразеологические единицы. Характерной чертой единиц фразеологического состава языка как знаков вторичной номинации является образно-ситуативная мотивированность, напрямую связанная с мировидением народа – носителя языка. Например: Карынымда балам тибә… / Карынымда – / Синең җаның! / Мәхәббәтнең тупылдавы – / Бар мәгънәсе дөньяның. (И. Иксанова) (букв. В утробе ребенок… / В утробе – / Твоя душа! / Топот любви – / В этом вся истина мира.) Глагол тупылдау (топот) в данном контексте употреблен по отношению к неодушевленному абстрактному предмету (мәхәббәт), поэтому на первый план выступает прием олицетворения (человек топает – любовь топает). Таким образом, глагольная метафора мәхәббәт тупылдавы является вербализующей концепт «Мәхәббәт» (Любовь).
Во фразеологии мәхәббәткә чуму (букв. погружаться в любовь) для сравнения чувства мәхәббәт (любовь) с некой жидкостью используется глагол чуму (погружаться).
Слово лишь предварительно обеспечивает возможность передачи информации, а актуальные смыслы концепта извлекаются из создаваемых сочетаний. Значительную часть наших примеров составляют сочетания лексема мәхәббәт (любовь) + глагольная лексема: ярсырга (разъяряться, бурлить) үксергә (рыдать), сарылу (обволакивать, прилипать), әрнү (щемить, ныть), яту (лежать), карау (смотреть), көтү (ждать), котыру (бушевать) и т.д. Это связано с уникальной способностью тюркских народов воспринимать мир в движении, в динамике и разработанностью образных средств, помогающих раскрыть эту динамику. Как подтверждают специалисты, в тюркских языках очень много глагольных форм, «количество которых доходит чуть ли не до нескольких тысяч единиц».
В поэтических контекстах данные глаголы использованы для создания персонифицированного образа «мәхәббәт» как условного, нереалистичного живого существа. Реифицированный образ «мәхәббәт» создается также при сочетании лексемы мәхәббәт (любовь) с глаголами бару (мәхәббәт йөри артымнан – любовь идет за мной, любовь продолжается, любовь не отстает от меня), чигү (мәхәббәтен кулъяулыкка чигү – девушки могут вышить любовь на платочке), тару (юлыгу) (мәхәббәткә тарыдым (юлыктым) – встретиться с любовью), ятлау (мәхәббәтне ятлау – заучивать любовь наизусть) и т.д.
Анализ текстового материала показал, что к периферии, граничащей с ключевым словом лингвокультурного концепта «Мәхәббәт» (Любовь), относятся и имена существительные: мәхәббәт тавы (гора любви), мәхәббәт камчысы (плетка любви), мәхәббәт эзләре (следы любви), мәхәббәт шәүләсе (тень любви), мәхәббәт сукмагы (тропа любви), мәхәббәт кулъяулыгы (платочек любви), мәхәббәт шәрабы (вино любви), мәхәббәт диңгезе (море любви), мәхәббәт уты (огонь любви), мәхәббәт ялкыны (пламень любви), мәхәббәт очкыны (искорка любви), мәхәббәт савыты (чаша любви), мәхәббәт хаты (любовное письмо), мәхәббәт йомгагы (клубок любви), мәхәббәт бишеге (колыбель любви), мәхәббәт алмасы (яблоко любви) и др.
Периферию дополняют и прилагательные, которые несут смысловую нагрузку. В татарских поэтических текстах прилагательные, сочетающиеся с эмоциональным компонентом мәхәббәт (любовь), приобретают коннотативное значение. Образ мәхәббәт (любовь) наделяется цветовыми качествами: ал (розовый), кара (черный); световыми: якты (светлый), караңгы (темный); вкусовыми: татлы мәхәббәт (сладкая, вкусная любовь), баллы мәхәббәт (сладкая любовь), ачы/әче мәхәббәт (горькая любовь), төче мәхәббәт (пресная любовь) и т.д.
Проанализированный материал дает основание считать, что лингвокультурный концепт «Мәхәббәт» (Любовь) относится к разряду активно познаваемых в речемыслительной деятельности и разнообразно репрезентируемых в татарском языке. Это подтверждается его глубоким историко-культурным содержанием, зафиксированным в семантике соответствующих лексических единиц.
На материале современной татарской поэзии нами рассматриваются парадигматические и лексико-деривационные варианты в составляющих лингвокультурного концепта «Мәхәббәт» (Любовь).
Лингвистическая природа культурного концепта предполагает его закрепленность за определенными вербальными средствами реализации, совокупность которых составляет план выражения соответствующего лексико-семантического поля, построенного вокруг ядра, представленного словом мәхәббәт (любовь). В основе лексико-семантического поля мәхәббәт (любовь) в татарском языке лежит базовая лексема, представленная родовой семой мәхәббәт (любовь). На периферии поля расположены слова, имеющие интегральное, общее с ядром значение: ярату, гыйшык, сөю, сөю-сәгадәт, наз, дәрт, сөешү, йөрәк яулау, мәхәббәт алмасы ашау, мәхәббәт касәсе и т.д.
Существенную роль в репрезентации концепта «Мәхәббәт» (Любовь) играют синонимические варианты лексемы мәхәббәт (любовь), что позволяет сделать некоторые выводы об особенностях тех смыслов, которые они несут.
Данная лексема в татарских текстах обнаруживает следующие синтагматические связи:
Мәхәббәт – ярату, сөю (сөелү), сөю-сәгадәт, гыйшык, гашыйк булу (гыйшык-мыйшык), дәрт, дәрт-дәрман, назлау, иркәләү, ошату, якын итү.
Ярат׀у – минем ~ кан кешем (любимый родственник), ~ кан эшем (любимая работа); ~ ып калдым (полюбил(а)), ~ ып йөрү (любить); ~ кан кырлар (родные поля); яраттырсаң, нишләрмен (если заставишь себя полюбить, то что я буду делать).
Сөю – ~ еп карыйм ~; сөел׀ү – ~ еп яшәргә язсын; сөю-сөелү; сөю-сәгадәт – ~ бүләк иткән язмышыма рәхмәтле; сөйкемлелек – ~ уратып алган.
Гыйшык – ~ тоту, ~ лык авыруы (любовная болезнь).
Гашыйк булу – бер күрүдә ~ булдым (влюбиться с первого взгляда); гыйшыклык – ~ ка урын бирәмен (позволяю влюбиться).
Дәрт – беренче очрашуда сөю ~ е кабынды (при первой встрече вспыхнул любовный пыл); дәрт-дәрман – ~ ы сүнмәде-сүрелмәде (любовная страсть не угасла).
Назла׀у – ~ ды иркәсе (приласкал(а) любимый(ая)); наз – ~ лар коесы (колодец ласки), ~ лы караш ташлау (ласковый взгляд).
Иркәлә׀ү – ~ син мине (приласкай ты меня).
Ошат׀у – беренче очрашуда ук бик ~ ты (при первой же встрече полюбил).
Якын ит׀ү – бер күрүдә үк ~ те, яратты (при первой же встрече посчитал ее (его) близким(ой) полюбил(а),; ~ лык кылу (заняться любовью).
Немаловажную роль в вербализации лингвокультурного концепта «Мәхәббәт» (Любовь) играют также антонимические ряды лексемы мәхәббәт: мәхәббәт – нәфрәт (любовь – ненависть), мәхәббәт – хыянәт (любовь – измена), сөю – нәфрәт (любовь – ненависть), сөю – хыянәт (любовь – измена), ярату – дошман күрү (любить – возненавидеть, ненавидеть), ярату – күралмау (любить – ненавидеть), ярату – нәфрәтләнү (любовь – ненависть, презрение), гашыйк итү – гайрәт чигерү (влюбить – отбить любовь), дәрт – сагыш (страсть – тоска), дәртле – дәртсез (страсть – бесстрастие) и др.
При лингвокультурологическом анализе эмоционального концепта наиболее релевантными признаются фразеологические единицы языка, поскольку в них эксплицитно отражена специфика познавательного и эмоционального опыта того или иного этноса. Семантике фразеологизмов присуща взаимосвязь концептов языка и концептов культуры. Источником культурно-национальной репрезентации является система образов-эталонов, запечатленных в устойчивых сравнениях. Например, татарские фразеологизмы мәхәббәттән йөзе саргайды (букв. от любви пожелтело лицо), мәхәббәттән чырае сап-сары киселгән (букв. от любви лицо стало желтым), ак йөземне алсулык алды (букв. белое мое лицо порозовело), мәхәббәттән йөземә алсулык йөгерде (букв. от любви мое лицо порозовело) отражают представление людей о человеческом лице как об экране эмоционального переживания с характерными симптомами разных чувств.
Таким образом, в ходе анализа фразеологизмов воссоздается представление о чувстве мәхәббәт (любовь), которое существует в сознании татарского человека. Установлено, что данная лексема является своеобразным средством познания эмоционального мира, за которым человек скрывает свое восприятие жизни и свои наблюдения, одновременно обобщая их.
В третьей главе «Функционирование концепта «Мәхәббәт» (Любовь) в поэтических жанрах фольклора» анализируются паремии и татарские народные песни.
Человек всегда жил во взаимосвязи с живой и неживой природой. Некоторые ее объекты он обожествлял, повиновался им, просил у них помощи, других представлял как злых духов и боялся их.
Такие формы мышления основывались на многочисленных традициях и верованиях народа. Со временем традиции менялись, некоторые забывались, а очень яркие и содержательные по смыслу сохранялись в виде разнообразных фольклорных жанров. В качестве объекта исследования нами были выбраны паремии и тексты народных песен, в других жанрах народного фольклора концепт «Мәхәббәт» (Любовь) не выражен.
Текстам паремий присуща ценностная характеристика, которая может рассматриваться только в лингвокультурологии.
Будучи культурным концептом, «Мәхәббәт» (Любовь) обладает ценностными характеристиками, которые можно установить, обратившись к анализу паремиологического фонда, являющегося одним из предметов изучения лингвокультурологии. Для национального сознания татарского народа, который относится к числу дисперсно проживающих народов, концепт «Мәхәббәт» (Любовь) имеет очень большое значение. Данный концепт часто связывается с образом родины, родной страны, с ностальгией по ней. Об этом свидетельствуют и татарские пословицы. Образ родины в них отражен эксплицитно: Ватанны сөю – үзеңне сөю; Ватаннан аерылу сөйгәннән аерылудан яманрак. Кроме того, любовь к родине, родной стране, природе противопоставляется могиле. Туган илгә булган мәхәббәт салкын кабердә дә суынмас.
Любовь к матери в пословицах представлена в сопоставлении с любовью ребенка: Ана мәхәббәте балада, бала мәхәббәте далада. Среди всех значений доминирует любовь межличностная – любовь между мужчиной и женщиной. В татарских пословицах любви (мәхәббәт) присущи долговечность, длительность отношений, а влюбленности (гашыйклык) – мимолетность: Гыйшык уты кабына да сүнә, мәхәббәт гомер буе җылыта.В основе долговечности любви лежит сама же любовь: Мәхәббәт мәхәббәт белән яши. Несмотря на это, влюбленность, как и любовь, имеет и положительное значение в контексте паремиологий. Она сравнивается с океаном, бесконечным водным пространством и, таким образом, наделяется долговечностью, длительностью существования: Гыйшык – дәрья, йөзә белмәгән батадыр анда.
В текстах паремий любовь представляется в женском облике: Мәхәббәт нәфрәткә яулык болгый (Любовь ненависти машет платком).
Такие характерные для татарских женщин качества, как терпение и верность также отражены в пословицах о любви: Хатыннар мәхәббәтне күңелләрендә кырык ел сакларлар, сөймәгәнлекләрен бер сәгатьтә ачып салырлар (Женщины могут хранить любовь в душе и сорок лет, а отвращение выскажут за час).
Любовь в пословицах представляется как сила, подчиняющая себе, меняющая исторически сложившиеся устои: Мәхәббәт белән дәрт бердәй булса, йөрәк белән җан корбан булыр (Если и любовь, и страсть будут за одно, то душа и сердце перейдут в иной мир); Мәхәббәт акыллыны ашкындыра, акылсызны пошындыра (Любовь для умного – наслаждение, а для глупого – мучение); Гыйшык тотканда ир авызыннан сүз өзелмәс (У влюбленного мужчины из уст так и льются слова); Мәхәббәт тәпәнне дә кочаклата (Любовь заставит обнять и бочку); Мәхәббәтнең күзе сукыр (У любви глаза слепы).
Любовь для татарского народа – это мудрое существо, осуждающее неблаговидные поступки: Ир белән хатын сугышканда, мәхәббәт бер почмакта тешләрен шыгырдатып торыр, ди (Когда муж и жена дерутся, то любовь наблюдает из-за угла, скрипя зубами).
Концепт «Мәхәббәт» (Любовь) репрезентируется и в текстах татарских народных песен.
Песня с незапамятных времен является постоянным спутником человека. Став составной частью человеческого бытия, она сопровождала трудовую деятельность людей, различные обряды, т.е. выражала все многообразие духовного мира человека и силой словесного заклинания должна была помочь при особо важных обстоятельствах жизни. Со временем песня как родоначальница музыкально-поэтического искусства приобретает самостоятельность, появляются некоторые разновидности жанра и их исполнители. Поэзия, как и музыка, была вплетена в процесс реальной жизни и, тем самым, долгое время существовала только в жанре песни. Стихи пелись. Наверное, не зря поэзию называют песнопением.
В татарских народных песнях воплощена мелодичная душа татарского народа. Песня являлась его спутницей. В песнях отражены история народа, его культура, особенности и традиции, что и способствовало их выбору для анализа лингвокультурного концепта «Мәхәббәт» (Любовь).
Образное мышление о любви у татар связано, прежде всего, с окружающей средой. Это мир природы – неисчерпаемый источник поэзии.
Систему образов можно подразделить на несколько основных групп: животный и растительный мир, космические тела и явления природы, географические названия и личные имена. Например: сандугач (соловей), тургай (жаворонок), аккош (лебедь), гөл, чәчәк (цветок), каен (береза), таң (заря), чишмә (родник), кояш (солнце), ай (луна), йолдыз (звезда); названия рек: Агыйдел (Белая), Идел (Волга) и др. Кроме того, бытует группа довольно активных образов, по разным причинам не включенных в основную классификацию. Это такие образы, как күңел (душа), йөрәк (сердце), гомер (жизнь), туган авыл (родная деревня), табигать (природа), әти-әни (отец и мать), туганнар (родственники), җыр (песня), гармун (гармонь). Система образов сформировалась в результате многовекового опыта и наблюдений татарского народа за окружающей природой и жизнью. Эти образы стали активным художественным средством татарской национальной поэзии.
В народных песнях образ любви выступает в качестве устойчивого элемента композиционного параллелизма, метафоры, сравнения. Одни из них сохраняют свое прямое значение, другие становятся поэтическими символами или одним из элементов символики, приобретая переносное значение.
Животный мир в татарских народных песнях воплощен, в основном, в образах птиц: сандугач, былбыл (соловей), тургай (жаворонок).
Кроме этих репрезентантов концепта «Мәхәббәт» (Любовь), в народных песнях присутствует и субъект любви – изящная, наделенная божественной красотой девушка, которая сравнивается с соловьем, цветком, зарей и т.д.
Таким образом, концепт «Мәхәббәт» (Любовь) в поэтических текстах и в текстах фольклора часто представляется как огонь, жар, пламя. Любовь может быть: 1) пламенем, охватившим человека; 2) светом, исходящим от субъекта; 3) стрельбой, выстрелом в сердце; 4) силой огня, не щадящего на своем пути никого и ничего; 5) сильным чувством, охватившим кого-либо; 6) повышенным настроением, страстью, силой; 7) страстью к жизни, родине, природе.
Ученый-фольклорист Ф.И. Урманче отмечает важную роль очага и огня в истории человечества. По его мнению, исходя из мифологии народов мира, огонь – это прежде всего символ таких божественных явлений, как сила, мощь, очищение, открытие, изменение, возрождение, одухотворение и вдохновение. Кроме того, огонь является символом солнца, он обладает способностями: 1) рождения, 2) разрушения, сожжения и необратимого, безвозвратного уничтожения. Но в основном Ф.И.Урманче рассматривает тексты, содержащие семы Ут, через призму религиозно-мифологической категории Вечного огня – Мәңгелек ут, истоки которой, по его мнению, восходят к зороастрийской религии, возникшей и получившей распространение в 15–10 вв. до н.э. на Древнем Востоке. Ученый считает, что поклонение огню в той или иной мере присутствовало в любой религии. А сама идея вечного сохранения огня начинается с поклонения человека огню своего очага, со времени зарождения человеческой цивилизации (7 в. до н.э.) на Древнем Востоке. Согласно Ф.И. Урманче, если принять во внимание и современные памятники погибшим на войнах (Вечные огни), то человечество поклоняется огню уже девять тысяч лет.
Ученый-мифолог Г. Гильманов анализирует содержание мифологических трактовок Ут (Огонь): ут – очищение, способ лечения; ут – тепло, теплота дома; ут – символ семьи, защитник; ут – страшная стихия: опасность, пожар, признак смерти; ут – священная стихия, что также подтверждает преобладание положительной оценки «Ут» (Огонь) в сознании татар.
Для тюрков «ут» являлся и средством очищения. По мнению Ф.С. Баязитовой, молодоженов заставляли прыгать через огонь (костер) или обводили вокруг них горящими поленьями, чтобы изгнать «нечистый дух», «очистить» их. Как отмечал Э.Б. Тайлор, «некоторые из средневековых татарских племен питали сознательное предубеждение против купания и находили, что для очищения достаточно пройти через огонь или между огней » и т.д.
Таким образом, ут для тюрков являлся прежде всего сакральной субстанцией.
Огонь и вода, являясь первоэлементами Вселенной, обычно находят место в культуре всех цивилизованных народов мира как противоположные, взаимоисключающие субстанции. В поэтических текстах и текстах поэтического фольклора мы видим «органичное слияние» данных стихий. Объяснением этому служат ценностные признаки огня в восприятии поэта, имеющие глубокие генеалогические корни. Очистительные, облагораживающие, восстанавливающие и освящающие свойства тюрко-татарского ут (огонь) связаны прежде всего с родным очагом, родной землей.
Концепт «Мәхәббәт» (Любовь) выражается метафорой «льется», т.е. народом любви приданы свойства воды вследствие ее переливчатости, звонкости, мелодичности и «ворожительной способности». Однако через призму восприятия татарского народа эта моң-музыка является также «огнем-наследием», который заполняет наши души. Он «сжигает», т.е. в прямом значении несет «уничтожение», однако не следует забывать, что в тюрко-татарском понимании «сожжение» означает также «очищение».
Для выражения описанных выше значений определяем следующие свойства и способности воды:
1) «текучесть» и «проникновенность» воды, чего недостает «локализованной» энергии огня;
2) способность воды отражать окружающий мир даже в капле.
Поэтому «духовный огонь» в синтезе с «водой» обнаруживает удивительную силу движения, проникновения, воздействия и отражения.
Таким образом, анализ паремий, как и анализ народных песен, помогает воссоздать представление о любви, которое существует в сознании татарского народа, показывает, что данная лексема является своеобразным средством познания мира, за которым человек скрывает свое восприятие жизни, свои наблюдения, одновременно обобщая их.
В татарской языковой картине мира мәхәббәт (любовь) наделена следующими внешними и внутренними признаками:
а) внешние признаки:
– персонифицированность: Мәхәббәтнең күзе сукыр (У любви глаза слепы);
– форма: мәхәббәт өчпочмагы (любовный треугольник);
– предмет: мәхәббәт хаты (любовное письмо), мәхәббәт китабы (книга любви);
– сообщество: мәхәббәт партиясе (сообщество любви), мәхәббәт митингы (митинг любви), мәхәббәт түгәрәге (кружок любви);
– религиозная атрибутика: мәхәббәт сүрәсе (любовная сура), мәхәббәт аяте (аят любви);
– температура: кайнар мәхәббәт кочагы (горячие объятия любви);
– продолжительность: мәңгелеккә кабынган мәхәббәт (любовь, зажженная навечно);
– сила: дөрләп янган мәхәббәт көче (пылающая сила любви), Мәхәббәт тәпәнне дә кочаклата (Любовь заставит обнять и бочку);
– звук: мәхәббәт җыры туу (зарождение любовной песни);
– «место возгорания»: мәхәббәт учагы (костер любви), мәхәббәт утында яну (гореть в огоне любви);
б) внутренние признаки:
– сакральность: мәхәббәт уты аша чистарыну (очищение в огне любви);
– мудрость: Ир белән хатын сугышканда, мәхәббәт бер почмакта тешләрен шыгырдатып торыр, ди (Когда муж и жена дерутся, то любовь наблюдает из-за угла, скрипя зубами);
– духовная ценность: халкым мәхәббәте (любовь народа);
– живительность: мәхәббәт агачы (дерево любви), мәхәббәт гөле (цветок любви);
– чувство: мәхәббәт уты кабыну (зажечь огонь любви);
– доброта: әнкәйнең күңел мәхәббәте (душевная любовь матери);
– преемственность: киләчәккә мәхәббәт утын тапшыру (передать в будущее огонь любви);
– испытание: мәхәббәт газабында яну (страдать в муках любви).
Таким образом, мәхәббәт (любовь) в татарской языковой картине мира обретает разные внешние и внутренние признаки.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования, делаются выводы, намечаются некоторые перспективы.
Язык теснейшим образом связан с картиной мира. В современной лингвистике концепт понимается как многоаспектное образование, значимое для данной культуры и отраженное в коллективном сознании носителей языка, закрепленное за определенной областью действительности и выраженное в тех или иных языковых формах. Концепт – это вербализованный символический образ идеального понятия, отражающий ментальные представления носителей языка об объекте действительности.
Анализ лексических единиц концепта «Мәхәббәт» (Любовь), нашедших отражение в современной поэзии и в текстах поэтического фольклора, позволил выявить особенности данного концепта в татарском языковом сознании.
Исследование показало, что в современной поэзии и в текстах поэтического фольклора отражены особенности мировосприятия татарского народа, в значительной мере обусловленные экстралингвистическими факторами: историей, культурой, конфессиональной принадлежностью, национальными традициями, ценностями и стереотипами сознания. Изучение семантики слов татарского языка представляет собой один из эффективных способов выявления особенностей менталитета татарского народа.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

В ведущем рецензируемом журнале ВАК:

1. Сибгаева Ф.Р. Пространство в картине мира поэтической фразеологии татарского языка / Ф.Р. Сибгаева // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. – 2008. – Т. 150, кн. 8. – С. 123–127.

В различных научных сборниках и журналах:

2. Сибгаева Ф.Р. Стилистика фразеологических оборотов в поэзии / Ф.Р. Сибгаева // Итоговая научно-образовательная конференция студентов. – Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 2005. – С. 88–92.
3. Сибгаева Ф.Р. Стилистическое употребление фразеологизмов в современной татарской поэзии / Ф.Р. Сибгаева // Итоговая научно-образовательная конференция студентов. – Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 2006. – С. 78–81.
4. Сибгаева Ф.Р. Х. Туфан һәм М. Әгъләмов шигъриятендә «сөю», «ярату» компонентлы тотрыклы сүзтезмәләр / Ф.Р. Сибгаева // Студентларның вузара фәнни конференциясе «Төрки һәм фин-угор телләренең тарихы һәм теориясе мәсьәләләре» (Казан, 26–28 октябрь, 2006 ел). – Казан: Казан дәүләт ун-ты нәшр., 2006. – Б. 49–51.
5. Сибгаева Ф.Р. Бүгенге көн поэзиясендә мәгънәдәш фразеологизмнарның яшәеше / Ф.Р. Сибгаева // Милли мәдәният. – Казан: Gumanitarya, 2006. – Б. 45–48.
6. Сибгаева Ф.Р. Хәзерге татар поэзиясендә фразеологик синонимия / Ф.Р. Сибгаева // Фәнни язмалар-2006 / фән. ред. Гыйләҗев И.А. – Казан: Казан дәүләт ун-ты нәшр., 2007. – Б. 389–395.
7. Сибгаева Ф.Р. Хәзерге татар поэзиясендә фразеологик антонимия / Ф.Р. Сибгаева // Фәнгә багышланган гомер / төз. Сибгаева Ф.Р. – Казан: Казан дәүләт ун-ты нәшр., 2008. – Б. 155–163.
8. Сибгаева Ф.Р. Трансформирование общеязыковых фразеологизмов в современной татарской поэзии с компонентом мәхәббәт (любовь) / Ф.Р. Сибгаева // Этнодидактика народов России: обучение и воспитание в состязательной среде: VII Международная научно-практическая конференция. (Нижнекамск, 24 апреля 2008 г.) / под ред. Ф.Г. Ялалова. – Нижнекамск: Изд-во НМИ, 2008. – С. 331–333.
9. Сибгаева Ф.Р. Хәзерге татар әдәби телендә поэтик фразеологик антонимнарны өйрәнү мәсьәләсе / Ф.Р. Сибгаева // Фәнни язмалар-2007 / фән. ред. Гыйләҗев И.А. – Казан: Казан дәүләт ун-ты нәшр., 2008. – Б. 251–257.
10. Сибгаева Ф.Р. Аксиологические особенности концепта «Пространство» в поэтической фразеологии татарского языка / Ф.Р. Сибгаева // Филологические науки: вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2008. – №2. – С. 114–116.
11. Сибгаева Ф.Р. Концепт «Казань» в татарской поэзии / Ф.Р. Сибгаева // Наука и инновации в решении актуальных проблем города // Материалы научно-практической конференции студентов и аспирантов. (Казань, 11–12 декабря 2008 г.). – Казань, 2008. – С. 76–80.
12. Сибгаева Ф.Р. Преобразование фразеологических единиц в современной татарской поэзии / Ф.Р. Сибгаева // Проблемы сохранения языка и культуры в условиях глобализации: Материалы VII Международного симпозиума «Языковые контакты Поволжья», Казань, 2–5 июля 2008 г. / науч. ред. И.А. Гилязов. – Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 2009. – С. 215–218.
13. Сибгаева Ф.Р. Концепт «Жизнь» в современной татарской поэтической фразеологии / Ф.Р. Сибгаева // Чувашский язык и современные проблемы алтаистики. – Чебоксары, 2009. – С. 116–118.
14. Сибгаева Ф.Р. Концепт «Мәхәббәт» (Любовь) в татарских народных песнях / Ф.Р. Сибгаева // Этнодидактика народов России: обучение и воспитание в состязательной среде: Материалы VIII Международный научно-практической конференции. – Нижнекамск: НМИ, 2009. – С. 255–260.

СИБГАЕВА ФИРУЗА РАМЗЕЛОВНА